Великие мастера голландской живописи

   В XVII в. в Голландии популярными становятся жанры порт­рета и натюрморта, бытовая и пейзажная живопись, картины, посвященные мифологическим и библейским сюжетам.

   Особенно популярна была портретная живопись — индиви­дуальные и групповые изображения. Голландские бюргеры — новые хозяева жизни -- хотели запечатлеть себя в представи­тельном облике, свидетельствующем об их материальном дос­татке и высоком положении в обществе. Спрос на такие портре­ты был огромен.

   Традиции группового портрета, сложившиеся на севере стра­ны, восходили еще к XV в.   Позднее стали заказывать большие полотна, на которых изображались торжественные собрания различных общи? и объединений (стрелковых рот, попечителей больниц и богаделен, цеховых старшин и учёных обществ). По­добные портреты украшали стены ведомственных контор или залы заседаний.

   Наиболее известным портретистом этого времени стал Франс Хале (между 1581/85—1666). «Групповой портрет офицеров стрелковой роты Святого Георгия* — одно из лучших произве­дений художника. Раз в три-четыре года в Харлеме, родном го­роде Халса, было принято набирать для охраны города стрелко­вые роты и^ местных жителей. Сам художник также служил ря­довым в стрелковой роте Святого Георгия- По окончании службы в честь офицеров устраивали торжественный банкет, который мог продолжиться несколько дней. Столь важное собы­тие нередко запечатлевалось на большом полотне.

   Офицеры стрелковой роты, занятые неторопливой беседой, чинно восседают вокруг большого стола. На них чёрные мунди­ры с яркими шарфами через плечо. Удивительно живописны си­яющие белизной гофрированные воротники и манжеты, эффект­но заломленные широкополые шляпы, драгоценные эфесы шпаг и длинные древки алебард.

   Перед художником стояла непростая задача: объединить в одной композиции, в максимально сжатом пространстве, 1 2 фи­гур! При этом необходимо было сохранить непринуждённость их поз, передать весёлую атмосферу праздничного застолья. Мно­гие из участников непосредственно обращаются к зрителю взглядом или жестом. В центре, на свмогя почётном месте, воссе­дает дородный командир роты с бокалом в руке.    Маленькому  прапорщику за столом не хватило места, но он, подбоченившись» гордо стоит и смотрит прямо, приглашая зрителей по­любоваться его великолепным обмунди­рованием.

   Замечательны и индивидуальные портреты Халса. В самом заурядном персонаже он умел видеть интересное и наиболее выразительное. Один из современников художника справедливо писал:

        "Хале, обладоя... особой, необычной манерой письма, превосходит всех остальных, так как в его живописи заложена такая острота и жизнен­ность, такая сила, что он во многих про и введен ил х, кажется, самое при­роду вызывает нн соревнование».

Стремительные мазки его кисти словно спешат за ускользающим мгнове­нием, торопятся запечатлеть наиболее характерные моменты: внезапный взгляд и погружённость в собственные мысли, мимолётную улыбку и безудержный смех, искреннее переживи нир и душевный по­рыв...

   Довольно успешно в живописи Голландии развивался и бы­товой жанр. С одной стороны, художники поэтизировали есте­ственное течение повседневной жизни, а с другой — стремились к изображению гротескных, острых и живых ситу­аций. Сцены из частной жизни средних и мелких бторгеров, городской бедноты и крестьянства, празднества и раз­влечения, музыкальные концерты, карточные игры *веселого общества* становятся излюбленными сюжетами бытовой жи­вописи. Часто в этих картинах символически передаются про­писные истины бюргерской морали: вода со льдом ассоциирует­ся с умеренным образом жизни, обезьянка — с дьяволом» под­стерегающим гуляк и весельчаков, географическая карта на стене придает вполне домашней сцене «всемирный* масштаб. Историк искусства Е, И. Ротенбергсправедливо отмечал:

     «Заслуга голландцев состояла в том, что они первыми созда­ли новый, более камерный тип жанровой композиции, вы­брав для этого небольшой, так называемый кабинетный, формат. Такой формат, рассчитанный на особый принцип рассматривания и вживания в картину, оказался наиболее благоприятным и эффективным для сцен реального быта... *

Художников, работавших в этом жанре, называют малыми голландцами (Ян Стен (1626—167&), Питер де Хох (1629-1684), Герард Терборх (1617—1681), Биллем Хеда, Питер Клас и др.), в отличие от тех, кто работал в больших форматах, а так­же от Рембрандта и Ф. Халса.

   В историю мировой живописи голландцы вошли как непрев­зойдённые мастера натюрморту (фр. «мертвая природа*). Это­му жанру в голландском языке больше соответствует слово «стиллевен* -- «неподвижная жизнь*, что гораздо точнее пере­даёт сущность жанра. А тихая жизнь вещей* всегда привлекала голландских живописцев. Но если раньше изображение предме­тов реального мира имело чисто символический смысл и своди­лось к их простому перечислению, то теперь оно являет зрителю единый ансамбль, обладающий скрытым назидательным смыс­лом.

   Подобные картины пользовались ог­ромным спросом, они предназначались для украшения интерьеров столовых, напоминая хозяевам дома о гастрономи­ческих радостях и красивой сервирояке. Излюбленными сюжетами станови­лись «завтраки*, «десерты*, цветочные букеты и аллегорические композиции. Со временем натюрморты превратились в зрелищные и многокрасочные карти­ны, представляющие собой грандиозные пирамиды из изящной дорогой посуды и экзотических фруктов. Биллем Хеда (1594 — около 1680) и Питер Клас (око­ло 1597 - - около 1661) - - наиболее из­вестные художники этого жанра.

   Популярным в голландской живопи­си XVII в, становится и пейзаж* Своеоб­разие данного жанра и его тематика оп­ределялись особенностью природы этой северной страны — её равнинными про­сторами и близостью морн. Художники отказывались от изобра­жения идеальных вселенских пейзажей. Их интересовала окру­жающая   обыденность,   естественность  жизненных   ситуаций. Пейзажи действительно становятся «зеркалом Природы»,

   Маринисты специализировались на точном изображении ко­раблей прославленного морского флота Голландии. Они мастер­ски передавали буйство морской стихии и безбрежную гладь мо­ря, влажный морской воздух, лёгкое дуновение ветерка и красо­ту высокого облачного неба. Дюны, просёлочные дороги, бедные крестьянские хижины, одинокие деревья, поваленные бурей, мельницы с широким взмахом крыльев, бурные водопады» кана­лы и пруды, скованные льдом» с бегущими фигурками конь­кобежцев становятся основными объектами изображения ху­дожников-пейзажистов. Среди них лучшими бмли Ян ван Гойен (1596-1656)    и    Якоб    Рейсдал (1628—1682).

   «Величайшим магом и вол­шебником живописи* ещё при жи,1ни нал .1 Яна Вермера (1632—1675). Позднее, в середи­не XIX в., его по праву стали причислять к основоположни­кам пленэрной (фр. р!еш а!г -открытый воядух) живописи, воспроизводящей малейшие из­менения воздушной среды, обус­ловленные солнечным светом и состоянием атмосферы. Действительно, свет в картинах Вермера (их сохранилось около 40) едва заметно скользит по стенам фасадам домов, поверхностям предметов, обтекает фигуры, пере­ливаясь сотнями тончайших оттенкок. Кисти художника под­властны как румянел и снежесть девичьем лица, бархатистость кожи, так и шероховатость старой кирпичной кладки, ярко-изумрудная зелень вьющегося плюша и мерцающие блики зер­кального водного пространства. Под воздействием света краски, нанесённые на холст, начинают звучать с особой силой и выра­зительностью.

    Вермер был признанным колористом: скачала он наносил краски густыми и мягкими мазками, а при завершении работы, едва касаясь полотна тонкой кистью, придавал живость и изяще­ство четким формам и редким линиям. Создаётся впечатление, что художник не смешивает краски, а пользуется только насы­щенными тонами. Но это ощущение ошибочно: в каждом его цвете растворены десятки различных нюансов, создающих фее­рическую цветовую гамму. Вермер особенно любил лимонно-жёлтые, василъково-синие, жемчужно-серые, белые и чёрные тона. В зависимости от солнечного освещения, воздушной атмо­сферы они играют и переливаются сотнями оттенков и бликов.

   Интересно и композиционное решение картин Вермера. Он строит их максимально ясно и чётко. Его интерьеры не перегру­жены множеством второстепенных деталей, в них нет ничего лишнего. От предметов, расположенных на первом плане, глаз зрителя неизменно скользит в глубь картины, где разворачивает­ся основное сюжетное действие. Одна-две фигуры помещены в уютном замкнутом интерьере, куда не доносятся шум и суета городских улиц. Люди заняты своим привычным делом: учтивые кавалеры неторопливо пьют вино» учёные погружены в атмосфе­ру научного поиска, живописец сосредоточенно работает за -моль­бертом, служанки хлопочут по хозяйству, знатные дамы взвеши­вают жемчуг, примеряют драгоценное ожерелье. Молодые красивые девушки музицируют, читают лю­бовные послания, плетут кружева. В их образах автора интересуют не мимолёт­ные мгновения, как у Халса, а сложное, едва уловимое состояние души. Их по­вседневная жизнь протекает в медлен­ном и размеренном ритме.

   «Мгновение превращается для них в вечность, стрелка часов прекращает свой бег... Они не знают никаких за­бот, никаких волнений, им неведомы бурные страсти, их помыслы не идут намного дальше того, что их окружа­ет. .. персонажи чувствуют себя хоро­шо лишь в уютных интерьерах, от­граниченных от внешнего мира...* (В. Н.Лазарев)

   Удивительной задушевностью про­никнута «Кружевница» Вермера, Молодая девушка сидит за столиком, на котором разложены предметы рукоделия. Она по­глощена любимым занятием* В левой руке девушка держит кок­люшки с красными нитями, правой ловко натягивает их и с по­мощью булавок прикалывает кружево к подушечке согласно на­несённому рисунку. Солнечный свет как будто ласкает холст, ярко отражаясь на платье и воротничке девушки. На небольшом формате картины (24 х 21 см) художник сумел передать скром­ное обаяние героини.

   К   подлинным   шедеврам   принадлежит   картина   Вермера *Уличка*, на которой изображён типичный городской пейзаж, вид из окон дома художника. Беден этот тихий закоулок его род­ного и любимого города, ставшего для него символом родины. Во всем видны следы трудолюбивых и заботливых рук его жителей: песок тротуара тщательно выметен и разглажен граблями, вымо­щенное разноцветной плиткой низкое крылечко вымыто до блеска, выбелены снизу известкой фасады домов, увитые плющом. Привычны занятия обита­телей города; одна из женщин вяжет, две другие моют крылечко перед вхо­дом, четвёртая наливает воду в глубине дворе.

   Этому размеренному течению жиз­ни противопоставлена природа. В хму­рый, сумрачный день погода способна меняться чуть ли не каждое мгновение. По небу быстро проносятся об лек а, вот-вот заморосит дождь... Но через не­сколько минут вновь выглянет приветливое солнышко. Вибрирующие на свету краски передают богатство окружающего мира, радуют глаз, создают приподнятое настроение. Старая кирпичная стена буквально «дышит*, подобно живому существу. Такие зритель­ные эффекты достигаются благодаря особой манере письма, когда художник, накладывая тонкой кисточкой светлые краски, передает фактуру камня, границы между кирпичной кладкой.