При Андрее Боголюбском архитектура переживает стремительный расцвет. Столица переносится во Владимир. Город, красиво расположенный на высоком берегу Клязьмы, в 50-х — 60-х годах XII века быстро обстраивают новыми зданиями, обносят могучими валами с деревянными стенами и белокаменными воротными башнями. Из них сохранились З о л о т ы е ворота (1164) с огромной торжественной аркой проезда, над которой возвышалась надвратная церковь. Ворота были одновременно сильнейшим узлом обороны и триумфальной аркой.

    Интенсивное строительство свидетельствует о сложении во Владимире опытных многочисленных кадров строителей. Они восприняли традиции галицкои архитектуры, быстро переработали их и далее развивали совершенно самостоятельно. Вместе с тем в памятниках владимирской архитектуры этой поры чувствуется и прямое участие романских зодчих. Есть сведения, что Андрей Боголюбский обращался за мастерами к императору Фридриху Барбароссе, Однако участие романских зодчих не превращает владимиро-суздальскую архитектуру 8 вариант романского стиля. Романские черты проявились в основном в деталях и резном декоре, в то время как общерусские формы, восходящие к киевским традициям, ощутимы в планах, композициях объемов, в конструкции. Тяготеющие к разным источникам особенности настолько органично слиты, что создают совершенно самобытное зодчество, ярко характеризующее культуру одного из сильнейших русских княжеств этой эпохи.

    Крупнейшая постройка времени Андрея Боголюбского — У с п е н с к и й собор во В л а д и м и р е (11 58—1161). Поставленный в центре города на высокой кромке берегового плато, он стал основным звеном великолепного ансамбля. Хотя после пожара 1185 года собор был обстроен с трех сторон, получил новую алтарную часть и дополнительные четыре угловые главы, первоначальный облик его ясен. Стройные пропорции и высота шестистолпного храма подчеркнуты изысканным декором: аркатурно-колончатый пояс охватывает стены, лопатки осложнены тонкими полуколоннами с пышными лиственными капителями. Колонки широких перспективных порталов имели резные капители, а некоторые архитектурные детали — оковку золоченой медью; шлем двенадцатиоконного барабана главы сверкал золотом. Столь же эффектен был и интерьер, хорошо освещенный и богато украшенный драгоценной утварью. Величавый и торжественный Успенский собор образно утверждал идею главенства Владимиро-Суздальскои земли, превращая ее столицу в церковный и политический центр Руси.

    Лучшее создание владимирских мастеров, ц е р к о в ь Покрова на Нерли (1165, ил. 24, 25) — один из величайших шедевров древнерусской и мировой архитектуры. Она выполнена в великолепной белокаменной технике. Сложно профилированные пилястры с легкими полуколоннами подчеркивают движение ввысь композиции изящного храма, придают ему пластичный, почти скульптурный характер. Аркатурно-колончатый пояс, тонкие колонки которого опираются на резные кронштейны, проходит по всем фасадам и под карнизом апсид. Выше аркатурно-колончатого пояса стены украшены рельефами, сочная резьба декорирует перспективные порталы. В целом образ храма очень поэтичен, весь пронизан ощущением легкости и светлой гармонии. Не случайно говорят о музыкальных ассоциациях, которые рождает церковь Покрова на Нерли. Однако первоначальная композиция храма была более сложной. Раскопки у его стен показали, что создатели этого шедевра решали очень трудную задачу: они должны были поставить храм при впадении Нерли в Клязьму как торжественный монумент, отмечавший для кораблей, шедших снизу по Клязьме, прибытие в княжескую резиденцию — соседний Боголюбовский замок. Место, назначенное князем для строительства, было низменной поймой и в половодье заливалось водой. Поэтому, заложив фундамент на плотной материковой глине, зодчие поставили на нем как бы пьедестал высотой около четырех метров из тесаного камня, точно отвечавший плану церкви. Одновременно с кладкой подсыпали землю, создавая тем самым искусственный холм, который потом был облицован каменными плитами. На нем и высилась церковь. Казалось, что сама земля поднимает ее к небу. С трех сторон храм окружала аркада галереи, в угловой части которой устроили лестницу на хоры. От галереи сохранился только фундамент, и первоначальный облик здания в целом восстанавливается лишь предположительно.

    Княжеский замок — Б о г о л ю б о в г о р о д был построен в 1158—1165 годах на высоком берегу Клязьмы,-близ устья Нерли. Его опоясывали земляные валы с белокаменными стенами. Сохранилась лишь одна лестничная башня с переходом на хоры собора. Основания стен последнего, как и остатки других частей ансамбля, раскрыты раскопками.

    Высокий и стройный дворцовый собор имел необычные для древнерусской архитектуры круглые столбы-колонны, расписанные под белый мрамор и завершенные огромными вызолоченными лиственными капителями. Пол хоров устилали майоликовые плитки, а в самом храме — медные плиты, запаянные оловом и блестевшие, как золото. По свидетельству летописи, в храме было много драгоценной утвари. Перед собором на площади стоял уникальный в русском зодчестве восьмиколонный киворий (сень) с золоченым шатром над белокаменной водосвятной чашей.

    Строительство времени Всеволода 111 знаменует дальнейший блестящий подъем владимиро-суздальского зодчества. В архитектуре возникают два течения: епископское, отрицательно относящееся к развитию скульптурного убранства храмов, приверженное к строгости их облика, и княжеское, широко использующее пластику.

    Крупнейшим памятником первого течения стал владимирский У с п е н с к и й с о б о р после его обстройки в 1185—1189 годах. Фасады почти лишены скульптур; лишь единичные резные камни были перенесены на них со стен старого собора. Здание фактически стало новым, более грандиозным сооружением; его объем приобрел ступенчатое построение; так как окружавшие старую постройку галереи были несколько понижены. На углах поставлены четыре новые главы, образовавшие торжественное пятиглавие. В архитектурном образе нового собора еще ярче выявилась идея силы и царственного величия, пронизывающая все искусство времени могучего ≪самовластца≫ Всеволода.

    Эта же идея — апофеоз власти и могущества Владимирской земли с большей силой выражена в Д м и т р и е в с к о м с о б о р е во В л а д и м и р е (1194—1197, ил. 26, 27). Первоначально, подобно собору в Боголюбове, храм входил в дворцовый ансамбль, имел выступающие у западных углов лестничные башни и был связан переходами с дворцовыми зданиями. Собор принадлежал к обычному типу одноглавых четырехстолпных храмов, но зодчие наполнили эту традиционную схему новым содержанием. Торжественная парадность и представительность храма подчеркнуты величавым ритмом его членений и особенно усилены богатейшим резным убором. Дмитриевский собор наиболее ярко характеризует второе течение владимирского зодчества, резко отличное от епископского строительства любовью к пышному резному убранству зданий. В первой половине XIII века Владимирское княжество дробится на ряд удельных княжений. В зодчестве определяются две основные линии: ростово-ярославская, где строительство ведется как из камня, так и из кирпича-плинфы, и суздальско-нижегородская, развивающая традиции белокаменного строительства и декоративной скульптуры. Ко второй группе принадлежат соборы Рождества Богородицы в Суздале (1222—1225) и Георгия в ЮрьевеПольском (1230—1234).

    С о б о р Рождества Б о г о р о д и ц ы сохранился не целиком. Верхняя часть его после разрушения полностью построена заново из кирпича в XVI веке. Этот большой шестистолпный храм с тремя притворами завершался первоначально тремя главами. Его создатели свободно относились к требованиям конструктивной логики в убранстве фасадов, пересекая лентой плетенки и резными камнями лопатки, покрывая резьбой и разрывая бусинами колонки порталов. В кладке они применили неровную плиту, на фоне которой особенно четко выделяются белокаменные лопатки и тяги, резной белокаменный пояс и рельефы. Роскошные, писанные золотом медные двьри собора отражают любовь к узорочью. Более цветистой, орнаментальной становится и внутренняя фресковая роспись. Храм теряет церемонную парадную представительность, его облик живописен и жизнерадостен.

    Эти близкие народной культуре тенденции достигают полного развития в Г е о р г и е в с к о м с о б о р е в Ю р ь е в е П о л ь с к о м Георгиевский собор в Юрьеве Польском. Реконструкция фасада (резьба на нижней части здания не изображена)

    После перестройки XV века его внешний облик искажен, а декоративная система нарушена. Первоначально собор был значительно выше и стройнее. Без существенных изменений сохранилась лишь нижняя половина здания. Это четырехстолпный храм с тремя открытыми внутрь притворами. Его светлый интерьер, не имеющий хоров, свободен и воздушен. Снаружи здание было покрыто резьбой сверху донизу, от цоколя до закомар. Ковровый растительный орнамент, мастерски нанесенный на поверхность стены, прозрачной сеткой покрывает нижнюю часть здания, оплетает пилястры и порталы. Аркатурно-колончатый пояс трактуется как широкая орнаментальная лента. Закомары собора, так же, как и архивольты (арочные завершения) порталов, приобретают килевидное очертание. На фоне плоского коврового узора выделяются исполненные в высоком рельефе изображения животных и чудищ, приобретающих фольклорную окраску. В закомарах размещались крупные горельефные композиции на христианские темы. Религиозно-политическая и народно-сказочная тематика сплетается в неповторимом резном уборе собора, своеобразном гимне Владимирской земле.

    Таков стремительный и блистательный путь, пройденный владимиро-суздальским зодчеством менее чем за столетие. В XII веке наряду с другими большую роль играла полоцкая архитектурная школа, памятники которой, к сожалению, а большинстве не уцелели.

    Характерно, что они возводились по-старому, как строили в XI веке, из плинфы ≪со скрытым рядом≫ (например, здания Бельчицкого и Спасо-Евфросиньева монастырей в Полоцке). Это, видимо, объяснялось стремлением возродить черты полоцкого Софийского собора, ставшего к этому времени как бы символом независимости полоцкого края. Возможно, что исконная вражда с Киевским княжеством была причиной неприятия выработанной киевскими строителями новой системы порядовой кирпичной кладки. В том же XII веке в полоцкой архитектуре применялась и другая строительная техника — каменно-кирпичная кладка, при которой блоки тесаного камня чередуются с рядами плинфы ( ц е р к о в ь Благовещения в Витебске). Такой тип кладки хорошо известен в Византии и на Балканах, но нигде больше не встречается в русском зодчестве. Полоцкая архитектура интересна и новыми композиционными решениями. Так, известный по раскопкам с о б о р Б е л ь ч и ц к о г о монастыря представлял оригинальный вариант шестистолпного храма с тремя притворами. Его купол опирался не на восточные пары столбов, а на западные, то есть был сдвинут на одно членение западнее, чем обычно, что в сочетании с притворами подчеркивало центричность композиции. Полоцкие постройки XII века в отличие от киевских имеют плоские наружные лопатки.

    Помимо архитектурных школ, связанных с крупными русскими княжествами и представленных многими памятниками, в XII веке сложилась небольшая, но вполне самостоятельная г р о д н е н с к а я школа. Памятники древнего Гродно на Немане (по-древнерусски — город Городен) ближе всего к сооружениям Киева и Волыни: они построены из кирпича в технике равнослойной кладки. Однако здесь кирпичные фасады своеобразно и эффектно украшали вставленными глыбами шлифованного камня и цветной майоликой, из фигурных плиток которой набирались изображения крестов и простые геометрические фигуры. Таков широкий спектр архитектурных школ Руси в XII веке.

    К концу XII века русское зодчество вступает в новый этап своего развития. Первые признаки этого появляются еще в середине XII века. Так, новые тенденции уже совершенно отчетливо выявились, например, в с о б о р е Спас о Е в ф р о с и н ь е в а монастыря в Полоцке, построенном зодчим И о а н н о м в середине XII века. Композиция шестистолпного храма проникнута здесь стремлением преодолеть статичность крестовокупольного объема. Западная часть здания понижена, как и отвечающая ей с востока сильно выступающая апсида. Возвышающийся над ними центральный четверик завершается несущим барабан и главу приподнятым постаментом, имеющим со стороны каждого фасада форму трехлопастной арки. Стройный ступенчатый силуэт здания и его башнеобразный верх создают новый, пронизанный силой и динамикой архитектурный образ храма.

    Судя по плану, подобной же башнеобразной композицией обладал и Б о р и с о г л е б с к и й с о б о р Б е л ь ч и ц к о г о монастыря, очевидно, построенный тем же зодчим Иоанном. К концу XII века в полоцкой архитектуре появляются здания с еще более явно выраженным башнеобразным строением объема. Такова ц е р к о в ь , вскрытая раскопками в Полоцк о м детинце. Она максимально центрична: с трех сторон к ней примыкали притворы, а с востока одна большая апсида. Прямоугольные по внешнему абрису боковые апсиды были, видимо, резко понижены, а северный и южный притворы имели, кроме того, свои самостоятельные апсиды. Все это в целом создавало сложный, вертикально устремленный объем. Художественное открытие полоцких зодчих было сразу же подхвачено в других землях, и прежде всего в Смоленске. Построенная там около 1190 года ц е р к о в ь а р х а н г е л а Михаила (Свирская) очень близка по плану церкви в детинце Полоцка. Однако смоленские мастера развили эти приемы: они раскрыли притворы внутрь храма, чем обеспечили единство его интерьера, а снаружи усложнили многообломные пилястры, дополнив их тонкой полуколонкой. Большая высота основного объема подчеркнута соподчиненными ему притворами и высокой, сильно выступающей апсидой. Динамика сложных масс здания усилена большим количеством вертикалей, создаваемых сложно-профилированными пучковыми пилястрами. Трехлопастное завершение фасадов отражает своды в четверть окружности, перекрывающие углы здания. Барабан главы поднят на особом постаменте. Энергичное и сильное движение ввысь, выраженное во внешнем облике, ощутимо и в свободном, высоком, лишенном хоров внутреннем пространстве храма. Вместо хоров для князя и его свиты предназначались вторые этажи притворов, образовавшие своеобразные открытые внутрь храма ложи. Церковь архангела Михаила восхищала

    Церковь архангела Михаила (Свирская) в Смоленске. Реконструкция западного фасада современников красотой и богатством внутреннего убранства; летопись отметила необычность этого храма ≪в полунощной стране≫. Однако он был в Смоленске не единственным памятником данного типа. Открытая раскопками ц е р к о в ь Т р о и ц к о г о м о н а с т ы р я в устье речки Кловки очень близка Михайловской по схеме плана и, видимо, по композиции. Профилировка ее пилястр даже несколько сложнее. Новое течение сказалось и в постройках, имеющих более обычную схему плана; среди них есть большие шестистолпные соборы и совсем маленькие четырехстоллные церкви. .Как правило, они не имеют притворов, но зато почти все окружены галереями, создающими ярусность объема. Их отличительная особенность; центральная апсида — большая и полукруглая, а боковые — меньше и имеют снаружи прямолинейное очертание. О том, что такие храмы имели башнеобразную композицию свидетельствуют сложно профилированные пилястры; подобные пилястры, образующие на фасадах целые пучки вертикальных членений, могли иметь смысл лишь в том случае, если зданию хотели придать динамичную композицию, создать впечатление .высоты и взлета.

    Наряду с такими памятниками в Смоленске в это время строили храмы и другого типа: все три апсиды у них были снаружи плоскими, прямолинейными. Наиболее крупный памятник этой группы — с о б о р на П р о т о к е , при раскопках которого было найдено и вывезено в музей много фрагментов фресковых росписей.

    На рубеже ХП и Xtli веков Смоленск стал одним из ведущих архитектурных центров Руси, по числу возведенных монументальных построек превосходя даже Киев и Новгород. Естественно, что смоленских мастеров приглашали н в другие русские земли. Несомненно, ими возведен С п а с с к и й с о б о р в столице Рязанской земли — Старой Рязани, известный по результатам археологических раскопок. С работой смоленских мастеров связана и ц е р к о в ь Пар а с к е в ы П я т н и ц ы в Н о в г о р о д е (1207), близкая по композиции смоленской церкви архангела Михаила. Трехлопастные кривые, завершавшие фасады высокого четверика, три несколько пониженных по отношению к главному объему притвора, очень сложные пучковые пилястры придавали композиции церкви Параскевы Пятницы динамичность. Очевидно, при участии смоленских зодчих в самом конце XII века был возведен и главный храм Пскова — Т р о и ц к и й с о б о р . Даже в Киеве на Вознесенском спуске были раскопаны остатки небольшой четырехстолпной церкви с прямоугольными боковыми апсидами и пучковыми пилястрами, также, по-видимому, построенной смоленским зодчим.

    Конечно, в Киеве на рубеже XII и XIII веков были и свои мастера. Более того, именно в это время здесь и в Чернигове возведено несколько исключительных по значению храмов. Одним из таких шедевров является ц е р к о в ь Пятницы в Ч е р н и г о в е {ил. 29). Несмотря на традиционную схему плана, четырехстолпный храм с тремя апсидами совершенно необычен по облику. Сложные пучковые пилястры влекут глаз к завершению здания, поражающему своеобразием конструктивного и художественного замысла. Зодчий-новатор полностью изменил систему сводов; не только перекрыл углы сводами' в четверть окружности, но и сильно поднял несущие барабан подпружные арки. Таким образом, здесь впервые в русском зодчестве была применена ступенчато повышающаяся к центру система арок: динамическое нарастание верха, устремленность здания вверх получили закономерную конструктивную основу. Фасады завершались трехлопастной кривой, отвечающей конструкции сводов, а ступенчатые подпружные арки образовывали основу второго яруса закомар. Подножие стройного барабана окружали декоративные закомары — кокошники. Стремительное движение ввысь еще больше подчеркивалось заостренным очертанием закомар. Фасады храма очень нарядны: мастер любовно украсил их простым, но изящным решетчатым кирпичным .поясом и лентами меандра.

    К той же группе принадлежит ц е р к о в ь Василия в О в р у ч е (90-е годы XII века). Явная близость этого памятника к церкви Пятницы в Чернигове заставляет полагать, что первоначально своды его также были ступенчатыми, а композиция объема в целом не статичной, а динамичной. Фасады украшены, подобно памятникам Гродно, декоративными вставками в виде больших валунов, а к углам западного фасада примыкали две круглые лестничные башни. Купол был некогда покрыт золоченой медью. Церковь Василия — дворцовый храм князя Рюрика Ростиславича, имевшего, по словам летописца, ≪любовь несытну о зданиях≫. Почти несомненно, что ее автором был любимый мастер князя Петр Милонег, о творчестве которого есть восторженное упоминание в летописи, сравнивающей Милонега с библейским зодчим Веселиилом. Очень вероятно, что тот же Милонег строил и черниговскую церковь Пятницы и вскрытую раскопками ц е р к о в ь Апостолов в Белгороде, отличавшуюся особой роскошью внутреннего убранства.

    Археологические раскопки необычайно расширили наши знания о древнерусском зодчестве и, е частности, показали, что разнообразие типов и стилистических оттенков в архитектуре Южной Руси в эту пору было очень велико. Так, в Н о в г о р о д е С е в е р с к о м открыта ц е р к о в ь , имевшая совершенно особую ≪готическую≫ профилировку пилястр, не встречающуюся ни в киевских, ни в смоленских храмах. Ц е р к о в ь , раскопанная в П у т и в л е , имела, подобно византийским и балканским храмам, дополнительные апсиды с северной и южной сторон здания.

    Процесс дифференциации русского зодчества продолжался и на рубеже XII и XIII веков, создавая новые и новые локальные варианты. Вместе с тем ясно, что это разнообразие творческой мысли не разрывает связей между русскими архитектурными школами. В течение всего XII века зодчие не ограничивались работой внутри своего княжества: галицкие мастера строили во Владимире, черниговские—в Рязани и Смоленске, смоленские — в Новгороде, Рязани и Киеве. Взаимный обмен техническим и художественным опытом способствовал быстрому расцвету архитектуры, распространению нового направления на рубеже XII и XIII веков, охватившего, по-видимому, почти все русские архитектурные школы. Даже во владимиро-суздальском зодчестве поздние памятники— собор Рождества Богородицы в Суздале и особенно Георгиевский собор в ЮрьевеПольском — по всем данным имели башнеобразную композицию завершения и, вероятно, ступенчато повышающуюся систему сводов.

    Таким образом, в конце XII века в зодчестве различных русских земель все более настойчиво проявляются общие, точнее—общерусские тенденции развития. Почти повсюду пересматриваются киевские традиции, проявляются башнеобразность и динамика композиции, интерьер подчиняется внешнему облику здания, фасады богато декорируются. Композиционная идея храмов, их художественный образ были повсюду более или менее сходными, хотя в каждой архитектурной школе Руси они решались в своих местных формах.

    В чем же причина появления новых художественных форм в русском зодчестве конца XII века? По-видимому, решающим было влияние городской культуры, рост и усиление городов, экономическое укрепление посадов. Эти условия вызвали особое внимание к архитектурному облику городов, в котором яркий силуэт храмов и декоративная насыщенность их фасадов должны были играть важную, акцентирующую роль. Общность тенденций развития показывает, что в русском зодчестве явно пробивалось, пусть еще слабое, но крепнущее и побеждающее межобластное течение, содержавшее черты общерусского архитектурного стиля, которому принадлежало будущее. С полным основанием можно говорить о начавшейся кристаллизации общерусских национальных особенностей строительного искусства. На этом высоком уровне быстрое развитие русской архитектуры было прервано монголотатарским нашествием.